Маргарита и Мастер
Он, конечно же, Мастер. И разве его вина,
Что спасти их любовь сможет только бокал вина?
Его мысли просты: коммуналка и рукопись. И Она.
У Неё же – «всё сложно», послушаешь – раньше как не жила
И непросто бывает придумать, чего желать.
Возбуждают – полёт, до мурашек по коже – власть
Над другими. Сама до сих пор дитя,
И не думает, именем чьим отдаёт и берёт – хотя…
Улыбнутся две ведьмы и сами себя простят.
Опьянит не стеснённая правилами игра,
Этот крем – словно пропуск в оплаченный сладкий рай
Для Неё. И без спроса – для Мастера. Выбирай.
Он ведь гений, но, как ни прискорбно, рождён в Москве –
В этом городе ссылки для не заслуживших свет,
И поможет им – Воланд, отнюдь не Левий Матвей.
Маргарита покинула бал, но уже другой,
Да и Мастер – в арбатский подвал уже ни ногой…
Пожалей их, создатель, и подари покой.
Разин
Разве мало земли? Ей ведь нет конца!
Разве Бог пожалел для людей казны?
Но куда ни ступаю – то шах, то царь
Заявляют: «Моё!», и велят казнить.
Разве саблю я плохо в руке держал?
Разве замысел некий таил изъян?
Так и есть. Только поздно я понял – жаль –
Предают не враги, предают друзья.
А Всевышний подарки не стал беречь:
Дескать, Красную площадь хотел? Держи!
Пусть увидит народ. И услышит речь:
Я умру, но не сдамся. А вам здесь – жить.
Зеркало
Сигаешь в рассвет из уютных снов,
Как в прорубь из бани, как с неба в склеп,
И сразу же к зеркалу – ищешь вновь
Ответ в неподкупном, как жизнь, стекле.
Оно-то и будет тебе судьёй –
Но тут бы для жизни сыскать причин…
Руины твои поросли быльём,
А ты не сдаёшься. Не плачь – кричи!
Молчишь. Не справлялся ты никогда
С задачей открыть и озвучить боль.
Коньяк выпивается, как вода –
Но вряд ли помирит тебя с собой.
Рутина сжимает твой день в горсти,
На шее удобно сидеть родне.
Как жаль, что покорно сказать «прости»
Тебе было легче, чем крикнуть «нет!»
К плечу прислоняется силуэт,
Как тень, дополняющий образ твой –
Теряет значение белый свет
И шторм начинается мировой.
«Безумец! – горят письмена в стекле, –
Тебе не хватает чужих забот?
Не жги себя ядом прошедших лет,
Найди лучше в будущем антидот».
Волк и пёс
Его когда-то звали братом,
Но нам – капканы и прицел,
А псу – спокойствие и цепь.
И лес не ждёт его обратно.
Хвостом виляет он теперь,
Бежит на зов – таков обычай,
И за отсутствием добычи
Приносит тапочки под дверь.
Топя свободу в сытой фальши,
Тот пёс, как и его щенок,
Издохнут у хозяйских ног –
Но мы, по-видимому, раньше.
Сказав, что волчья жизнь – простая,
Совру: нам каждый день, как в бой.
В него вдвоём идём с тобой,
А это – маленькая стая!
Им всласть объедков в Рождество
Отсыплют. Только шерсть на холке
Встаёт, когда завоют волки.
Привет! Не более того.
Шаман
Твой наряд вызывает скорее стыд:
Полинявший халат и подол в крови.
У меня же одежды, как снег, чисты,
И до чёрточки выверен внешний вид.
Ты нелепым набором бессвязных фраз
Одурачивай тёмных детей лесов –
Как дамасский клинок, моя речь остра
И впивается в душу тугим лассо.
Старый, слабый, подставленный всем ветрам –
Пробираешься в капище, словно вор.
А в селе облака подпирает храм,
Подавляя попытки затеять спор.
Вам достаточно жалких случайных лепт,
Что невежды, как жертвы богам, несут.
Мы становимся властью на всей земле,
И поэтому отдан ты мне на суд.
Я прощаю: твоё колдовство – игра,
А угрозы беспомощны и пусты.
Но взамен… дай увидеть хотя бы край
Тех миров, где летаешь ты.
Лес
С гор простирает руки сгоревший лес,
В скрюченных пальцах маревом пляшет зной.
Словно зубцы короны, утратив блеск,
Переплелись в терновый венец резной.
Мёртвым деревьям уже не нужна вода,
Ветер с культями ветвей прекратил игру.
Нужен топор – и затем терпеливо ждать:
Новые сосны корнями вцепились в грунт.
Тролль
Есть дорога в горах – про неё рассказать позволь.
И ведёт она в город, где сможешь ты стать крылатым.
На дороге той – мост, под мостом – беспощадный тролль,
Что веками за право прохода взимал оплату.
Отдавали и жён, и детей, как в кошмарном сне,
Откупались деньгами, надеясь вернуть стократно.
В неизбежности жертвы себя убедив вполне,
Уходили на мост – и никто не пришёл обратно.
– Чем заплатишь? – беснуется тролль, словно пёс цепной
– Никого не привёл, да и денег не вижу. Странно.
Захотел было выкупить счастье – любой ценой,
Но подумал и твёрдо ответил: платить – не стану.
Вдруг развеялся морок, и тролль навсегда исчез,
И не стало моста, что привёл бы к заветной цели.
Ожидало не чудо, не манны поток с небес,
А с обрыва полёт в ненасытную пасть ущелья.
Где на дне его – золото, и серебро, и медь,
Что швыряли наотмашь, со страху не видя фальши.
И скелеты людей, от любимых нашедших смерть.
И тела их убийц, что лежали немногим дальше.
Повстречается мост – а случится однажды так –
Не спешите страдать и искать оправданья боли.
Может, жертва напрасна, а может – и нет моста?
Не кормите собой, не кормите другими тролля!
Гранада
Если спросить у нас, чем неугоден мир –
Мы отвечаем без вычурных слов, но честно:
Мавры, их жёны, их дети, и их эмир
Пусть уяснят – им в Гранаде не будет места!
Вы разбудили в испанском народе льва,
В вашем огне, словно меч, закалялась вера.
Ярость и ненависть мы возвращаем вам,
Данные вашими предками, той же мерой!
Мавры семь сотен и семь же десятков лет
Правили этой страной, воевали, жили…
Только для каждого камушка на земле
Разницы нет, и остались они – чужими.
Нам говорят: «Мы разбили дворцы, сады –
В ваших суровых твердынях таких не будет».
Мы не вандалы, не всё обратится в дым:
Камни пускай остаются, уходят – люди.
Скажете, рыцарь один осквернил мечеть,
«Ave Maria» прибив на двери кинжалом?
Все минареты – в Испании их не счесть –
Нас оскорбляют, но вы не дождётесь жалоб.
Мы и за океан пронесём свой крест –
Как обещает Колумб, до пределов Индий.
Но оставлять вас откажемся наотрез.
Много земли. Но делиться – увы – не выйдет.
Семьдесят пунктов внесём в договор, и семь.
Пусть там законники перьями вдоволь машут,
Суть соглашения – это понятно всем –
Два восхитительных слова: «Гранада наша!»